— Послушайте, — сказал вдруг великий комбинатор, — как вас звали в детстве?
— А зачем вам?
— Да так! Не знаю; как вас называть. Воробьяниновым звать вас надоело, а Ипполитом Матвеевичем слишком кисло. Как же вас звали? Ипа?
Я знаете что заметил? Имя Ипполит - оно роковое какое-то. Живых Ипполитов мне знать не приходилось. Литературных/киношных героев знаю несколько. Это Ипполит Курагин из "Войны и мира", собственно Киса Воробьянинов, и Ипполит из "Иронии судьбы". Все трое - персонажи неприятные. Киношный, впрочем, более-менее приличный человек, но и он всё-таки не из тех, с кем хочется посидеть за кружкой компоту. Был ещё Ипполит из древнегреческой мифологии, но у них там, по-моему, совсем хороших героев нет в принципе, каждый рано или поздно упарывал какой-нибудь косяк.
Ну и вот ещё была история: забирали Ваню в армию... Стоп-стоп. Это я отвлёкся. А расскажу я вам про ещё одного Ипполита, связанного некоторым образом с декабристами. Но связанного довольно необычным способом. Ипполит Иринархович Завалишин родился в 1808 году в семье инженер-генерал-майора. Были у него братья - Николай, ставший моряком и Дмитрий, ставший каторжанином. Про Николая на этом всё, а с Дмитрием мы ещё встретимся. В пятнадцать лет Ипу отдают в артиллерийское училище, где юное дарование балбесничает и делает долги. Насколько я понимаю, уже тогда он считал себя неординарной личностью, которую неспособны понять обычные смертные, и это убеждение пронёс через всю жизнь. Благодаря такому поведению перед ним возникает перспектива быть вышибленным из училища, и как следствие в дальнейшем вести крайне непопулярный среди светских людей того времени образ жизни - то есть скорее всего служить мелким чиновником за мелкий прайс, да ещё и с позорным пятном на биографии. Но тут на выручку приходит брат Дима, он, кстати, представлен на картинке. Портрета Ипы мне найти не удалось, к сожалению. Пока брат Ипа рос, бездельничал и делал долги, брат Дима успел закончить Морской корпус, сходить в кругосветку и потрудиться в Русско-Американской компании, где он познакомился с Рылеевым. Рылеев рассказал ему о прогрессивных идеях, ходивших среди будущих декабристов. Завалишин-старший хоть в общество карбонариев не вступил, но идеями проникся весьма. Вообще Дмитрий Завалишин был тоже тот ещё фрукт, но про него надо бы рассказывать отдельно. В общем, Дима очень вовремя возвращается из Америки, обнаруживает братов горький катаклизм и решает его проблемы. Это при том, что самому Диме было что-то двадцать лет, ну может двадцать один.
Чуть позже в Петербурге случается всем известный декабрьский инцидент. Затем начинается следствие и идут аресты. Весной 1826 года, как знавшего об умыслах декабристов, взяли и Диму, хотя он и не был членом тайного общества, и вообще на момент восстания отгуливал отпуск в Казанской и Симбирской губерниях. А летом того же года на арене появляется брат Ипа. Милый вьюнош семнадцати лет каким-то макаром проник на Елагин остров, где жил император и лично в руки передал ему донос на брата Диму. Что, кстати, очень много говорит о системе охраны царя. И это после декабря-то, заметьте. Но вернёмся к нашему юному пассионарию. Донос был весьма занимательный. Мол, замышлял брат Дима устроить в России всякие смуты, на что получал от иностранных правительств деньги немалые. По тогдашним законам такие подвиги награждались крепкой верёвкой в комплекте с виселицей и палачом. Неплохой такой сюрприз для брата получился. Апофеоз родственной любви. Вот такие вот высокие отношения, вполне нормальные, как вы помните, для духовных людей. Немного позже Ипа дополнил свои показания, наклепав ещё и на компанию своих чуть более дальних родственников, живших в Симбирске. Юнкер Завалишин полагал, что за раскрытие такой крамолы царь тут же пожалует его флигель-адъютантом и даст всякие важные государственные поручения. Но царь внезапно приказал юнкера-энтузиаста арестовать, и проверить его сигнал. А расследование возьми, да и покажи, что наврал всё будущий флигель-адъютант. Факты, так сказать, не нашли своего подтверждения.
За этот обман Ипполита разжаловали в солдаты, и отправили служить в Оренбург. Казалось бы - стисни зубы, тяни лямку, да выслуживай офицерское звание. По тем временам вполне реальный путь для возвращения в привычное общество. Не лёгкий, но реальный. Тем более, что права дворянства оставили при нём. Но не таков был наш герой. Он-то считал себя личностью выдающейся, а значит примитивная честная служба была не для него. В общем, прибыв в Оренбург, Ипа познакомился с компанией молодых офицеров и чиновников, которым рассказал, что он декабрист, что пострадал за брата и всё такое. Но свободою он типа по-прежнему горит, и сердце его для чести пока что живо. И, кстати, что таких как он, но только непойманных по России - тыщи, и революция один хрен неизбежна. А поэтому нужно немедля организовать тайное общество и здесь, в Оренбурге. Местные молодые лопухи поверили и что-то такое организовали. Ипа собрал с них какие-то расписки с клятвами, и тут же донёс на них местному генерал-губернатору. Показал рвение в защите престол-отечества, значить. Генерал губернатор, не будь дурак, приказал всё это тайное общество во главе с Ипой арестовать. Уже будучи арестованным, Завалишин ухитрился отправить очередной донос в Петербург, уже на самого генерал-губернатора. Мол, хреново работает ваш генерал, куда вы там вообще смотрите? Вероятно, за свою "спецоперацию" рядовой Завалишин ожидал прощения и награды. Но опять не угадал. Военный суд лишил Ипу дворянства, воинского звания и присудил к вечной каторге. Втянутых Ипой в эту историю молодых дурачков тоже не пожалели. Кого послали на каторгу, кого на Кавказ рядовыми.
Дальнейшая его жизнь уже не настолько интересна. Сначала каторга, потом поселение. Жил он вместе с настоящими декабристами. Они его демонстративно не замечали. Ему то ли действительно было по барабану, то ли он умело делал вид. Раскаяния по поводу погубленных им оренбуржцев не проявлял. Доносы писать не прекратил. Как-то по очередной серии его доносов приехал разбираться чиновник. Что ж, написал Ипа и на него донос. Делов-то. Жил какое-то время в Кургане, сдружился с тамошним городничим, а потом... угадайте! Да, накропал очередное разоблачительное письмецо. В результате городничего отправили в отставку. Ну и так далее.
Но вот что, однако, любопытно. Кроме доносов, Ипа написал несколько книг, в том числе трёхтомное "Описание Западной Сибири", которое, как говорят, и по сей день представляет интерес. То есть человек был способный. Если бы всю его энергию, да в мирное русло - глядишь получился бы крупный учёный.
PS. В качестве бонуса для тех, кто дочитал - цитата из "Записок декабриста" Дмитрия Завалишина: «Когда почти перед самым отправлением нашей партии прислано было от государя приказание не заклепывать железа, а запирать замками, то разумеется, так как никаких замков припасено не было, бросились искать их в ближайшие лавочки, потому что это было уже поздно вечером и в город посылать было далеко. И вот в мелочных лавочках, набрали маленьких висячих замков, которыми запирают жестянки и пр. и на которых обыкновенно бывают вставки из желтой латуни с разными надписями. Когда надевали на меня, я полюбопытствовал посмотреть какая надпись на моих замках и нашел на одном из них следующее: "Кого люблю - тому дарю", а Николаю Бестужеву достался замочек с надписью: «Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь».
